Сияй, Ташкент!
Сияй, Ташкент, звезда востока!
Столица дружбы и тепла!
Это постоянно напевали мои родители, саму песню я никогда не слышал.
На днях мой близкий товарищ с многозначительным именем Собакская Кайфуля скинул мне уходящий тренд из ТикТок, где молодежь танцует под зажигательную музыку, которая внезапно обрывается, танец прекращается, а затем начинает играть песня:
Темная ночь…
только пули свистят по степи
только ветер гудит в проводах
Спустя пару дней эта песня навязчиво всплыла в сознании, когда я стоял в очередь на обмен денег.
В этот день я не выспался, и был настроен меланхолично.
Поменяв деньги, я пошел по своим делам. До работы оставалось чуть меньше двух часов.
Следующей запела Анна Герман, песню Надежда.
Первое, что я подметил: я никогда не слышал этой песни. Я понял это по тому, что узнал музыку: это семпл песни Красного дерева “Дрова”. Про робу полосатую и жопу волосатую. Вот этот хит я сразу узнал, и подумал, что включил не то. О дровах я, кстати, узнал из популярного в свое время видео с Энн Хетэуэй под эту музыку из соцсети Coub (помните такую?)
Но я сильно отвлекся на цепочку ассоциаций, а песня за это время доиграла до своего конца, и вот что я в ней услышал:
Снова между нами города
Жизнь нас разлучает, как и прежде
В небе незнакомая звезда
Светит словно памятник надеждеНадежда, мой компас земной
А удача награда за смелость.
А песни — довольно одной,
Лишь бы только о доме в ней пелось
Последние слова меня, надо признаться, подкосили, и я решил присесть на скамейку, мимо которой проходил. Остановиться, и послушать песню снова, и в прекрасный солнечный день, каких в Ташкенте мне повезло застать достаточно много, я погрузился в свою меланхолию.
Следующей заиграла песня Валентины Толкуновой “Я не могу иначе”. И как оказалось, ее я тоже никогда не слышал. Все эти песни я нашел в плейлисте “vintage russian music темная ночь” в Spotify. Угадайте, по какому запросу я это нашел, исходя из этого текста.
Так вот, песню Толкуновой я не слышал никогда, потому что на знакомый мотив пелись совсем другие слова. Я вспомнил, откуда я знаю этот мотив.
В школе я слушал группу Макулатура, и то ли в какой-то из их песен, то ли в книгах Прилепина, которого они упоминали, то ли в его интервью, то ли вообще в упоминании Сергея Шаргунова, о котором я узнал от Прилепина, то ли в каком-то общем сборнике… Короче говоря, услышал имя Михаила Елизарова. Есть такой писатель, наш современник. Он и книги пишет, и стихи. Так вот, стихи свои он ещё и поет. Я послушал пару его шлягеров, и они мне показались забавными. Про Еву Браун, про Гагарина, про Сталина что-то было. Смешные песни о главном.
Так вот, одна из этих песен, “Эсесовская лирическая”, и была пародией на Толкунову. Песня ее какая-то проходная, и ничем кроме мелодии мне не запомнилась. Про любовь, кажется. Каждый припев заканчивается строчкой: “Сердце мое — не камень”. Ну что это?
То ли дело у Елизарова, я это до сих пор помню, с десятого класса:
Каждому я слезу утру
Вафельным полотенцем.
Я ни словечка вам не вру,
Сердце мое — Освенцим.
Также там есть строчка о том, что сердце мое овчарка.
Эти образы ярки и несмотря на свою жестокость кажутся более трогательными и близкими. Хочется, чтобы сердце было таким же пылким, как мартеновская печь, и стучало всегда так же громко, как лай лагерных собак. Образно, конечно. Вот почему-то такие были мысли.
До работы оставался час, и я пошел покупать новый телефон в ближайший магазин техники, чтобы у меня не заблокировали сим-карту, когда я вернусь в Черногорию. Но эту банковскую историю я расскажу в другой раз.
Сегодня мы слушали музыку. Музыку о доме.